- КОГДА вас называют секс-символом, вы...
- Это из области фиговых листков, что ли? Что значит "секс-символ"? Почему секс? Мне кажется, секс - это минус. Секс - это бык, который стоит и все время что-то производит, а потом - опять в стойло. Для меня секс - из области тайны, абсолютно интимная история. Этим не хвастаются. Может быть, из-за того, что у нас долгое время "секса не было", сейчас на нем все помешаны. Был он! Но сегодня народ потерял всякое приличие. Кажется, что каждую минуту все готовы заниматься только этим. Я даже слышал песню про какой-то кусочек тела, который с кем-то хочет жить.
О сексе не надо говорить. Если человек живой, значит, он - секс. Если неживой, значит, не секс. Машкова называют секс-символом. Да он просто очень хороший артист! И режиссер прекрасный. Я, кстати, очень жалею, что не играю у него в спектакле "13", хотя был приглашен на главную роль.
- А почему не играете?
- Отказался. Мне показалось, что не хватит сил. Эту роль сейчас очень хорошо играет Авангард Леонтьев. Но я бы играл по-другому.
- Я знаю, вы теперь ведете "Прогулки по Москве" на ТВЦ.
- Когда мне предложили участвовать в "Прогулках", материалом для которых были газеты начала ХХ века, я решил попробовать. Что было "вчера"? Раньше люди ездили на извозчиках, сейчас - в "Мерседесах". Но человек-то остался точно таким же. Люди влюбляются, рожают детей... Когда читаешь эти страницы, вспоминаешь Чехова, его "Три сестры". Там почти все герои рассуждают о том, какая будет жизнь через 200-300 лет... Все, что казалось неважным, теперь оказалось значительным, важным, и наоборот. Так вот поди угадай, какая жизнь будет через 100 лет?
Маша говорит: "Как? Жить и не знать, зачем ты живешь?" А Ольга: "Еще немножко, и мы узнаем, зачем мы живем и зачем страдаем". И все-таки кончается пьеса словами: "Если бы знать, если бы знать..." Так вот, "Московские хроники" на ТВЦ - теперь мы знаем, чего не знали они. Первые "Прогулки" выйдут 17 сентября в 17.15.
- Вы сейчас востребованы в кино?
- Мне в последнее время предлагают так мало ролей, что я забыл, когда в последний раз читал сценарий. Но в сериалах, которые сейчас идут по телевизору, я бы не хотел участвовать. У меня так много, как говорит Раневская, "плевков в вечность" - плохих картин и ролей, что в какой-то момент я сказал себе: "Хватит, остановись!"
"Сам виноват!"
- КРИТИК Борис Поюровский сказал о вас: "Я редко встречал человека, более недовольного тем, что он делает". Неужели ни одну свою роль не считаете удачной?
- Mожет быть, я сам виноват - надо было играть лучше, а не вышло. Я вообще в кино не очень умею сниматься. "На всю оставшуюся жизнь" и "Таня" - вот две работы приличные. У Рязанова иногда у меня что-то получалось.
- Это в вас скромность говорит?
- Нет, я серьезно. Если кто-то считает меня хорошим артистом, пусть считает. Просто в последнее время очень часто мы грешим превосходными степенями. Только и слышишь: гений, суперзвезда, золотой голос, серебряный и так далее. Лучше я буду вот таким, наоборот. Я актер слабый. Слабый, слабый актер. Я знаю и видел гениев. Это штучный товар. Их единицы.
Но иногда, играя сотый спектакль, вдруг начинает что-то получаться. Тогда это праздник и для тебя, и для тех, кто это видел. Театр - как футбол. Иногда играешь по-чемпионски, иногда проигрываешь аутсайдеру.
- Удачный или неудачный спектакль - это личный ценз или смотрите на реакцию публики?
- Конечно, публика всегда права. Это не значит, что был высокого качества спектакль. Публика у нас добрая и часто снисходительная. И потом, вкусы такие разные... Не всегда большинство бывает право. Спектакль - это как цветы: вечером они были прекрасны, а наутро уже никто не докажет, как они были красивы. Но зато в театре есть возможность повторения. Кино - это раз и навсегда зафиксированная секунда, и ничего нельзя изменить... А может быть, у меня живот в этот момент болел? Вот я смотрю на себя и вспоминаю: здесь у меня была температура, а здесь я сидел 10 часов, дожидался, и только на 11-й час меня, усталого и разбитого, позвали в кадр... Но этого никто не должен знать.
- Лия Ахеджакова - о работе с Виктюком: "Продалась ему с потрохами". А как можно охарактеризовать ваши отношения с Галиной Волчек?
- Не могу сказать, что "продаюсь с потрохами"... Но Галя в работе закладывает особое актерское топливо, и его тебе хватает на очень большой срок. Она как бы сажает зерно, а ты сам его растишь, выращиваешь... Спектакли Галины Волчек, в которых я участвую, идут подолгу, по 8-12 лет.
- С кем бы вы сравнили актера, работающего над ролью?
- Со скульптором, который от глыбы камня оставит какой-то один крохотный кусочек. Но в нем будет все - и мысль, и энергия, и изящество.
- Бывает после спектакля ощущение счастья?
- Конечно, бывает. Но это очень короткие мгновения, и никто их не видит... Ты мокрый, усталый, еле-еле поднимаешься к себе по лестнице... После "Уйди-уйди" и "Пигмалиона" я иногда бываю счастлив... Жаль, эти постановки по-настоящему не оценены.
Cобака и столб
- ДА, критика к ним была не очень благосклонной...
- Дело прошлое, эти спектакли уже состоялись. Но представляете, как я был удивлен, когда про спектакль "Уйди-уйди" еще до премьеры в газете Всесоюзного театрального общества было написано: "Уйди-уйди" и не смотри". И это была не шутка. Еще никогда не забуду, когда про спектакль "Пигмалион", который мы играем с аншлагами 7 лет, по "Эху Москвы" театральный обозреватель во всеуслышание сказал, что на этот спектакль ходить не следует: там плохо играют артисты В. Гафт и Е. Яковлева. Гафт не умеет любить, а Яковлева не научилась ходить по сцене. Я даже фамилию обозревателя запомнил на всю жизнь. Карась! После этого родилась эпиграмма:
Как столб относится
к собакам,
Так отношусь я
к критикам-писакам.
- Сегодня очень много театральных премий учреждено...
- Мы смеемся над Брежневым, который получал пять или шесть раз звание Героя Соцтруда и Советского Союза, но сейчас на театре столько людей получают бесконечное количество премий ежегодно без зазрения совести! Я им не завидую. Я некоторым деятелям давал бы премии вперед на 5-6 лет, это ведь наши "дежурные гении". Сами себя объявляют и сами себя награждают. Это неприлично. Я видел спектакли этих "гениев", когда ползала спит - да что там спит, храпит! - а потом кричит "браво" и засыпает сцену цветами, как на похоронах. Печально.
- 2 сентября вам исполнилось 66 лет. Грустно?
- Да. Не успел опомниться еще от прошлого дня рождения, а уже следующий подоспел. К концу жизни время летит очень быстро.
- Бывают ли у вас раздумья на тему конкуренции с молодыми артистами?
- Нет. Мы сейчас в "Современнике" восстанавливаем спектакль "Балалайкин и Ко" по Салтыкову-Щедрину, буду играть роль, которую играл 25 лет назад. Я завидую молодым артистам только в том, что они молоды, и все. Очень люблю талантливых актеров, они у нас в небольшом количестве, но есть.
- Вы действительно занимаетесь боксом?
- Спорт - вторая половина моей жизни. Вон, видите, гантели лежат? Чтобы ты мог твердо стоять на ногах, повернуть резко шею или сделать какое-то движение рукой, нужно, чтобы были мышцы. Я могу еще и бегать, и прыгать, и подтягиваться, и ударить, если нужно.
- Есть ли у вас какая-нибудь отдушина в жизни?
- У меня есть чудесная жена Ольга Михайловна Остроумова.
- Она - это подарок судьбы?
- Да. Мне повезло.
